Торкнуло меня как-то надысь понятием "мудрый борщ" - more]

Погуглила, Нашла только на Топтухе у Бобра поняла, что состоит он из горы чеснока, лука, перца разных сортов, уксуса, чуть ли не из горчичного порошка, без мяса, без картофеля и помидоров, овощи жарятся на сале, получается острый - помогает от похмелья, простуды, молодых казаков в Сечи чуть ли не на верность партии им испытывали.

Немного таки задумалась - аутентичного рецепта не нашла - и решила чеснок готовить как в провансальском чесночном супе Aigo Boulido - потому что люблю, остальное - как в борще. Текст авторский,фото мои ничего мудрить не стала.
Берем:
Чеснока головки 3-4 ,лук -1 шт,морковь -1 шт, свекла - 1 шт, -300 г сала,уксус по вкусу.,
перец свежий, перец сушеный молотый - черный, красный, белый, сушеный кайенский - короче, какой дома есть
сметана, зелень.

Первым делом жарим сало.

Затем головки чеснока требушим и кидаем зубчики неочищенными в кипящую подсоленую воду на 2-3 минуты:
Вынуть , дать остыть, очистить и крупно порубить.

Жарить на растопленном сале ,до золотистого цвета.Потом жареный чеснок добавить в кипяток - литра полтора - и варить 10 минут, пробить блендером,или еще каким другим способом - до однородности:

Тем временем свеклу натереть и спассеровать опять же на сале - со шкварками, вливая примерно 50 мл 6 % уксуса:
Влить в чесночный суп и варить на медленном огне.

Лук четверть кольцами спассеровать на сале, добавив моркови соломкой - до полной мягкости и приятного запаха, потом кидать порубленные свежие и сушеные/молотые перцы - не экономя, чуть прогреть и добавлять в борщ:






Проварить еще минут 10, выправить на соль, дать настоятся.

Вот как описал приготовление Казацкого "Мудрого борщу" Александр Ильченко в книге "Козацькому роду нэма пэреводу". В домашних условиях повторять - не рекомендую!

Казацкий борщ

- Я уже и варить его забыл, тот мудрый борщ!
- А вот мы сейчас его и сварим.
- Эге?
- Эге!
Они заспешили к архирейской господи, а проходя мимо лачуги кузнеца Иванища, Казак Мамайзвал:
- Кузнецу! Дело есть.
Из кузницы выглянула окруженная детьми москалева женщина, Анна:
- Нет кузнеца, Казаче. С господином сотником пошли куда-то.
- С которым это господином сотником?
- Из Михайликом с нашим.
- Когда вернутся, - сказал Мелхиседек, - перескажи им, моя зиронько, пусть поспешат ко мне. Срочное дело.
- Так притьмом?
- Война же!
- Они еще и не ели ничего.
- Накормим. Пусть приходят есть мудрый борщ.
— Упаси господи! — ужаснулась Анна.— То такое кушанье, что живой человек и не съест.

На соловьином:
"Прийшов наш Петро на Січ ще замолоду. Вона тоді вже була не та і козацтво більше пиячило аніж різало ляхів з татарвою, але давати новачку прізвисько ще вміли! Підтягнирядно, Голопупенко, Макодзьоб, Обійдихата, Переверникрученко таке інше - це свята Січ! Отож обігріли Петрика, підгодували мудрим борщиком, "трішечки" хильнули та й полягали спати де хто стояв. Потрібно сказати, що мудрий борщ, це є така пекельна страва, після якої, скажімо, німець гигне зразу. Тільки слов'янський шлунок може таке перетравити, але дме й проносить новаків таки добряче. Саме це й сталося. Почав Петро здуватися, та так хвацько! Спочатку тьохнув, наче соловейко, потім - жабкою, жайворонком. Тоді вже пішли такі рулади, така "...мощь русских рек, величие уральских гор...", що козацтво почало потроху прокидатися... То був найвидатніший в історії людства виступ сплячого майстра! Щоправда, фіналу приголомшені козаки не чули (протигазів тоді не було), відтягнули музику за ніженьки до сусіднього лісочку. Може с того часу й пішло безглузде агресивне ставлення "козаків" до класичної музики? Хто зна. Але прокинувсь музика вже з прізвищем - Петро Срака.
Коли ж Петро змужнів та побив багацько ляхів, вони ж (чудернацькі то були часи!) його й звели на гетьманство. Довелося тоді змінити своє славетне прізьвисько на польскій манєр - Ніжеспінскій".
Перевод на человеческий:
"Прибился наш Петр к запорожским козакам еще молодым. Сечь тогда уже была не та и козаки больше пьянствовали, чем воевали. Но дать новику меткое прозвище еще могли! Пидтягнырядно (подтяниодеяло), Голопупэнко (голопупенко), Макодзёб (макоклюв), Обийдыхата (обойдидом), Пэрэвэрныкручэнко (переверникручёного) и другие - это святая Сечь! Так вот, обогрели Петрушу, подкормили мудрым борщиком, "немножко" запили сивухой и улеглись спать где кто стоял. Нужно сказать, что мудрый борщ - это такое адское блюдо, после которого, например, немец окочурится сразу. Только славянский желудок может такое переварить, но вздувает и проносит новичков со страшной силой. Именно так и случилось. Начал Петр сдуваться, да так лихо! Сначала как соловей, потом нежно - лягушечкой, жаворонком. Потом пошли такие рулады, такая "...мощь русских рек, величие уральских гор...", что сечевики начали понемногу просыпаться... Это было самое выдающееся в истории человечества выступление спящего мастера! Правда, финал обескураженные козаки не слышали (противогазов тогда небыло), оттащили музыканта за ноженьки в соседний лесок. Может с того времени и пошло бессмысленно-агрессивное отношение "козаков" к классической музыке? Кто знает. Но проснулся музыкант уже с прозвищем - Петр Срака.
Когда же Петр возмужал и поубивал довольно много поляков, они же (такое было странное времечко) его и "звели на гетьманство" (укр.). Пришлось тогда изменить свое прославленное прозвище на польский манер - Нижеспинский".

Ерунда, - засмеялся епископ, аж как будто помолодев от самого только заранее засмакованого казацкого борща, и все трое заспешили дальше, а на Соборной площади здыбавши кузнеца Иванища и сотника Михайлика с мамой, пригласили их в компанию, ворвались в архирейское поместье да и принялись кухарничать и пусть уважаемый читатель простит мне, когда то кушанье, которое я впервый и в последний раз ел когда-то в том же таки Катеринославе, у Дмитрия Ивановича Яворницкого, на берегу Днепра где-то, и которую взялись вот варить Мамай с владыкой, - пусть читатель простит меня, когда это кушанье будет немного смахивать на «здоровый борщ», что его в своей повести «Чайковский» когда-то так лепско описал знаменитый украинский баснописец и писатель Евгений Гребинка.
И отец Мелхиседек припер крепкого уксуса здоровенную деревянную лохань.
- Мало! — сказал Мамай.
И владыка принес еще одно ведерко, а Мамай вылил его в тот же казан.

- А еще воды? — спросила Явдоха.
- Воды более не нужно.
- Без воды? — удивилась мамочка.
- Перцу мне, перцу! — звал Мамай, и поблискувала против огня его сережка.
- Сколько же тебе перцу?— спрашивал хозяин дома.
- Горстей из пять.
- Ополоумел!—ахнула Явдоха.
- Но, чтобы горький был! — настаивал Казак.
- Вот красен, стручковый, - подавал епископ.— Кап-сикум аннуум...
- Тертый?
- Конечно!
- Сыпь сюда.
- Отец Мелхиседек высыпал огнистую потерть в кипящий казан, и тонко смолотый красный перец, с паром, взлетая в воздух, зашибал в носы, и практически все зачихали, а сильнее всего Собачка Ложка, которая суетилась там чуть ли не более проворнее всех.
- Еще мне перцу! — вопил Мамай.
- Вот чёрен, пипер нигрум.
- Тертый?
- Тертый.
- Давай только. Сыпь, сыпь, сыпь!
- Вот перец бел...
- Ке сюда!А где же кайенский?
- Кайенского, кажется, в усадьбе нет.
- Жаль!.. Теперь — луку, матинко!
- Аж вот и лук.

- Вот столько? Мало. Мало! — потом горлав:—Агов, соли мне, соли, ваше преосвященство!
- И превелебний господин епископ нес ему ту соль.
- Он аж запыхался от суматохи.
- Сбросив рясу, остался в новой казацкой рубашке лепського вышивания, что над ним немало попосидела на досуге его племянница. Подолянка.
- Пылали березовые дрова в челюстях варистой печи, аж весь дом гудел...
- Но суматоха понемногу уже стихала.
- Подсыпав в казан горсточку сухой горчицы, докришивши в придачу еще какой десяток луковиц, плотно накрыв сосуд, все занимали возле печи на скамье — да и ожидали, принюхивались, смакуя зарани доброе казацкое кушанье.
- Славный будет борщ, - сказал, помолчав, владыка. Аж вздохнул, потому что в его воображении уже выплывали воспоминания о славной и видчайдушной жизни, о мудром на Сече борще.— Добрый будет! — повторил он, принюхиваясь.
- А конечно, добрый, - помолчав, согласился Мамай.
- Мудрий-таки борщ! Вот когда бы еще сюда и какую горсточку того анахтемского...
- Кайенского? Нет же...
- Да он и так…- ужахнулась Явдоха.